Ровно 150 лет назад состоялось открытие былин в Олонецкой губернии, совершенное ссыльным Павлом Николаевичем Рыбниковым. До этого считалось, что русский народ утратил свой эпос, его остатки были известны только по уральским записям Кирши Данилова. И вот оказалось, что совсем рядом с Петербургом существует живой очаг былинной традиции. К открытию привел случай - буря на Онежском озере…
Политический ссыльный Павел Николаевич Рыбников был доставлен в Петрозаводск 3 марта 1859 года. Ему было 27 лет от роду, за плечами - обучение в Московском университете, путешествия за границу, участие в студенческом демократическом кружке, поездки в Пермскую и Черниговскую губернии с целью изучения народного быта, фольклора, старообрядчества. Преподаватель петрозаводской гимназии В. Модестов так описал свое впечатление о нем: «Это был в то время высокий, стройный, сильный, очень красивый мужчина лет двадцати шести-двадцати семи, обращавший на себя внимание петрозаводского общества и своим блестящим образованием, и своим интересным положением (он жил в ссылке)…». Познания Рыбникова в философии, экономике, древней классической литературе приводили петрозаводское образованное общество в изумление.
Павла Николаевича определили на службу в штат губернской канцелярии, одновременно он выполнял обязанности секретаря губернского статистического комитета. В Петрозаводске он не оставил свои занятия этнографией и фольклором, они были своего рода отдушиной в застойной провинциальной жизни. В служебных поездках по уездам он вел диалектологическую работу, собирал памятники древности - археологические предметы, старинные монеты, рукописные книги. Но больше всего его привлекало изучение фольклора, в Петрозаводске он сразу услышал о том, что в Олонецком крае еще сохранились сказки, предания, былины, древние обычаи… Зимой 1860 года на Шуньгской ярмарке он встретил двух калик (нищих бродячих певцов), от которых записал духовные стихи. Сказителей былин отыскать никак не удавалось. О былинах, как говорил сам Рыбников, до него доходили только слухи.
И вот весной 1860 года он получил от местного начальства поручение по сбору статистических данных. Павлу Николаевичу предстояла поездка в Пудож. Он решил использовать командировку для сбора этнографических сведений и поехать не почтовым трактом, а озером. На общественной пристани он нашел сойму, прибывшую с Пудожского берега, и договорился с хозяином за небольшую плату. Пришлось долго ждать «поветери», т.е. попутного ветра, наконец, сойма вышла в озеро. Не успели путники дойти до Ивановских островов, как поднялся сильный встречный ветер, всю ночь гребцы боролись с волнами, и только к утру удалось пристать к Шуйнаволоку - лесистому мысу, на котором была пристань и только одна закопченная «фатера» - домик, в котором укрывались от непогоды путники. Далее стоит привести дословно рассказ самого П.Н. Рыбникова: «Около пристани было много лодок из Заонежья, и фатера народом полным-полна. Правду сказать, она была чересчур смрадна и грязна, и хоть было очень холодно, но не похотелось мне взойти в нее на отдых. Я улегся на мешке около тощего костра, заварил себе чаю в кастрюле, выпил и поел из дорожного запаса и, пригревшись у огонька, незаметно уснул. Меня разбудили странные звуки: до того я много слыхал и песен, и стихов духовных, а такого напева не слыхивал. Живой, причудливый и веселый, порой он становился быстрее, порой обрывался и ладом своим напоминал что-то стародавнее, забытое нашим поколением. Долго не хотелось проснуться и вслушаться в отдельные слова песни: так радостно было оставаться во власти совершенно нового впечатления. Сквозь дрему я рассмотрел, что шагах в трех от меня сидит несколько крестьян, а поет-то седатый старик с окладистою белою бородою, быстрыми глазами и добродушным выражением в лице. Присоединившись на корточках у потухавшего огня, он оборачивался то к одному соседу, то к другому и пел свою песню, прерывая ее иногда усмешкою. Кончил певец и начал петь другую песню: тут я разобрал, что поется былина о Садке-купце, богатом госте.
Разумеется, я сейчас же был на ногах, уговорил крестьянина повторить пропетое и записал с его слов»:
Ай жил Садко-купец, богатый гость,
Лег он спать на темную ночь,
Выставал поутру раным-рано,
Говорил к дружине ко хороброей:
«Ай же ты, дружинушка хоробрая,
Берите-ка бессчетной золотой казны
И выкупите весь товар в Нове-граде…
Сказитель оказался Леонтием Богдановым из д. Середка Кижской волости. Рыбников стал тут же спрашивать, не знает ли он еще былин, на что Леонтий сказал, что знает очень много. Но, как оказалось, он пел неполные варианты, к тому же не досказывал слова. Павел Николаевич настолько жадно слушал былины, что ему даже не очень хотелось их записывать. Впечатление было потрясающим! Вот как он потом вспоминал: «Много я впоследствии слыхал редких былин, помню древние превосходные напевы; пели их певцы с отличным голосом, с мастерскою дикциею, а по правде скажу, не чувствовал уже никогда того свежего впечатления, которое произвели плохие варианты былин, пропетые разбитым голосом старика Леонтья на Шуйнаволоке».
Случайная встреча с Л. Богдановым положила начало новым открытиям. Заонежские крестьяне оказались столь радушными, так упрашивали Павла Николаевича поехать с ними, что он согласился, предчувствуя новые встречи со сказителями. На сойме Ошевнева он прибыл в д. Середка и остановился в доме Леонтия Богданова. Тот обещал показать все: хоть провезти по всем Кижам - губам и островам, хоть показать, где медная руда добывается, хоть на Святой наволок, где растут всякие полезные травы, хоть свести с лучшими сказителями.
По словам Леонтия, лучшими сказителями во всем Заонежье были его сосед по деревне Трофим Григорьевич Рябинин и Козьма Иванович Романов из д. Лонгасы Сенногубского погоста. Рыбников захотел тут же встретиться с Рябининым, но Леонтий его остановил: сначала к нему надо наведаться, договориться, поскольку мужик он гордый и упрямый, если его наперед не уломать, то потом можно от него ничего не добиться.
Вечером следующего дня жители д. Середка пришли гурьбой в дом Леонтия. Они стали рассказывать Рыбникову местные предания о панах, о Петре Первом, и вдруг в избе появился еще один человек - это был Трофим Григорьевич Рябинин. Вот как описал первое впечатление о встрече с ним Павел Николаевич: «…Через порог избы переступил старик среднего роста, крепкого сложения, с небольшой седеющей бородой и желтыми волосами. В его суровом взгляде, осанке, поклоне, поступи, во всей его наружности с первого взгляда были заметны спокойная сила и сдержанность». После знакомства Рыбников стал просить Трофима Григорьевича спеть что-нибудь из былин, на что сказитель заявил, что поскольку идет время поста, мирских песен петь нельзя, надо петь духовные стихи. Но ему, видно, и самому не терпелось спеть былину, и долго уговаривать его не пришлось. Однообразный напев и глуховатый голос сказителя вполне компенсировались его удивительным умением сказывать, что придавало «особенное значение каждому его стиху»,- по словам собирателя. Он во время исполнения бросал перо и жадно слушал, потом нехотя возвращался к записи. Вот первые стихи, которые услышал Рыбников от Трофима Григорьевича:
У ласкова князя у Владимира
Был хорош пир-пированьице
На всех на князей и на бояр,
На всех могучих русских богатырей.
Было на том пиру две вдовы…
Несколько дней записывал Рыбников былины Трофима Григорьевича, а потом отправился в Лонгасы к Козьме Романову, слепому старику, который также был прекрасным сказителем.
Кроме них в первую поездку собиратель познакомился с Василием Петровичем Щеголенком и его племянницей в д. Боярщина. Щеголенка, крестьянского портного, он застал за шитьем одежды для одного из соседей. Былины он распевал за работой. От него Павел Николаевич впервые услышал превосходную былину «Каково жить птицам на Руси и за морем»:
Отчего, братцы, зима становилась? Становилась зима от морозов. Отчего, братцы, становилась весна красна? Весна красна становилась от зимы холодной…
В первую поездку Рыбников узнал имена многих сказителей как из Заонежья, так и из других районов, ведь слава о них распространялась далеко за пределы деревень, в которых они жили. В его списке были заонежане Терентий Иевлев, Андрей Сарафанов, П.И. Корнилов, Прохор с Волкострова и другие, несколько мастеров с Пудожского берега. На лодке Леонтия Богданова Рыбников переправился на Пудожское побережье. Познакомившись с несколькими деревнями, он сделал для себя вывод, что население Заонежья и Пудожья имеет одно и то же происхождение. Особенно плодотворной была его поездка на Купецкое озеро, в д. Бураковой он записывал хорошего певца Никифора Прохорова.
В этом путешествии Павел Николаевич сильно повредил руку, и ему пришлось верхом по болотам и камням добираться до Шалы, а потом пересесть в лодку, чтобы вернуться в Петрозаводск. На его счастье, лодочник, который так и остался в записях без имени («шальский лодочник)», оказался прекрасным сказителем, и в пути Рыбников записал от него отличные былины о Сухмане, Василии Буслаевиче, Соловье Будимировиче.
Впоследствии поиски сказителей продолжились на Водлозере, в Колодозере, Кенозере, Каргополе и других местах. Благодаря самоотверженной собирательской работе, сопряженной не только с преодолением труднопроходимых дорог, но и препятствий, которые чинили полиция и начальство Рыбникову как ссыльному, была собрана большая коллекция былин. Павлу Николаевичу удалось издать их в четырех частях, причем первая часть благодаря упорной работе, была подготовлена необыкновенно быстро, она вышла уже в 1861 г. Эта публикация стала настоящим крупным событием в культурной жизни России, оказалось, что у русского народа есть свой эпос, есть настоящие мастера - эпические певцы! Олонецкий край был назван «Исландией русского эпоса». Публикация «Песен, собранных П.Н. Рыбниковым», повлекла за собой открытие былин в других районах Русского Севера собирателями, последовавшими примеру П.Н. Рыбникова - человеку, в полной мере выполнившему свой гражданский долг перед Отечеством.
Валентина КУЗНЕЦОВА, начальник отдела фольклора
Когда впервые были записаны былины, какую роль в изучении фольклора сыграл ссыльный выпускник Московского университета и как от него скрывались сказители Русского Севера
Подготовила Наталья Петрова
Первые записи былин появились в XVII веке и представляли собой не научную фиксацию фольклорной традиции, а развлекательное чтиво. Заманчиво оза-глав-ленные рукописи и печатные издания XVII-XVIII веков («История о слав-ном храбром и силном богатыре Илье Муромце сыне Ивановиче, о Соловье разбоинике», «Сказание о трех богатырех киевских, о славных витезех — о Илье Муромце, и о Михаиле Потоке Ивановиче, и о Олеше Поповиче») — это в ос-нов-ном литературно обработанные пересказы былинных сюжетов.
Титульный лист «Древних российских стихотворений, собранных Киршею Даниловым». Москва, 1818 год Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор»История научной публикации былин начинается с так называемого «Сборника Кирши Данилова», точнее, с его второго издания 1818 года. Датируемая предположительно серединой XVIII века рукопись была создана в Юго-Западной Сибири для заводчика П. А. Демидова Прокофий Акинфиевич Демидов (1710-1788) — горнозаводчик, внук Никиты Деми-дова, русского промышленника петровских времен, основателя династии Демидовых. Прокофий Акинфиевич — один из самых колоритных деятелей Русского Просве-ще-ния — жертвовал деньги Москов-скому уни-верситету и учебным заведениям для сирот, также отличался самодурством и полным неуважением к чинам и дворянству. Екате-рина II отзывалась о нем как о дерзком болтуне. Кроме того, Демидов увлекался ботаникой и написал исследование о пчелах. и содер-жала 71 текст былин, исторических песен, скоморошин Скоморошина — термин без точных границ, которым пользуются для определения раз-лич-ных видов русского песенного (стихо-творного) фольклора с явно выраженным сатирическим, комическим, шутейным, паро-дийным началом, с откровенной установкой рассмешить, позабавить слушателей, высме-ять отдельные явления жизни. .
В 1804 году 26 текстов из нее были опубликованы Андреем Федоровичем Якубовичем (чиновником почтового ведомства, интересовавшимся литера-турным творчеством) под названием «Древние русские стихотворения». Из-дание ожидал закономерный для эпохи повышенного интереса к русской ста-ри-не успех. Рукопись была приобре-тена известным коллекционером Н. П. Румянцевым Николай Петрович Румянцев (1754-1826) — граф, русский государственный деятель, в годы Наполеоновских войн занимавший пост министра иностранных дел. Меценат, коллекционер Румянцевского музея — крупного собрания книг, монет, рукописей, других этнографических и исторических материалов в Петербурге, а затем и Москве (долгое время это был единственный в Москве общедоступный музей). , поручившим К. Ф. Калай-до-вичу подготовить второе издание.
В 1818 году были опубликованы «Древние российские стихотворения, собран-ные Киршею Даниловым», содержавшие, по сравнению с первым изданием, большее количество текстов (61), данных с минимальной правкой и предваряе-мых вступительной статьей Калайдовича, которую историки фольклористики называют первым исследованием русского эпоса. В то время (первая половина XIX века) былины считались утраченными «преданьями старины глубокой», отголосками древней традиции, уже не встречающимися в живом бытовании.
Каково же было изумление ценителей старины, когда в 1861 году начали публи-коваться «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым» (с 1861 по 1867 год вышли четыре части собрания) — «живой» русский эпос, записанный от крестьян Олонецкой губернии Олонецкая губерния — ныне Республика Карелия. .
Павел Николаевич Рыбников. Фотография П. Павлова
Wikimedia Commons
Открытию, превратившему Русский Север в «Исландию русского эпоса», способствовала бдительность россий-ского правительства в деле выявления политически неблагонадежных эле-ментов. Павел Николаевич Рыбников (1831-1885), филолог, выпускник Московского университета, был арестован в Черниговской губернии, где изучал культуру старообрядцев, и в 1859 году выслан в Петрозаводск. Образованный молодой человек стал чиновником губернской канцелярии. Положение ссыльного не помешало ему сделать блестящую карьеру: за 4 года он дослужился до должности советника губернского правления. Служебные командировки Рыбников совмещал с этнографическим изучением северного края.
Сообщение начальника Третьего отделения канцелярии императора олонецкому губернатору о причинах высылки на жительство в Петрозаводск кандидата Московского университета Рыбникова П. Н. 26 февраля 1859 года
Причина высылки: «…подозрительные разъезды его по слободам Черниговской губернии, населенным преимущественно раскольниками, и неуместные рассуждения в обществе сих последних, также и прежнее поведение его в Москве, где он, быв студентом, имел у себя частые собрания, навлекавшие на себя подозрение по тем разговорам, которые вели посетители оных…» Национальный архив Республики Карелия
Первое знакомство исследователя с исполнением эпоса произошло во сне. Однажды застигнутый в дороге непогодой Рыбников заночевал у костра на пристани вЧуйнаволоке. Проснулся он от странных звуков «живого, причудливого и веселого» напева. Это старик Леонтий пел былину о Садке-купце. Распрощавшись со сном, Рыбников стал записывать услышанное.
Страница из письма Павла Николаевича Рыбникова в книжный магазин Н. Г. Овсянникова о продаже III части сборника «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым». 1864 год
Национальный архив Республики Карелия
От своего первого информанта фольклорист узнал о других сказителях. Изъездив всю Олонецкую губернию, Рыбников записал около 200 былин.
Надо сказать, что сказители середины XIX века еще не имели привычки общаться с собирателями и воспринимали их интерес к себе весьма подо-зрительно. Рыбников однажды так напугал своего информанта, что тот пытался скрыться бегством в лесу.
«Едучи в Песчанскую волость, я услышал от извозчика, что в дер. Большой Двор есть хороший певец, только очень робкого характера. Приехал я на место и посылаю за этим крестьянином — он нейдет, другой раз посылаю, говорят — болен. Сел я на лошадь и поехал к его дому, и, не доезжая до избы, насмотрел человека — бежит к лесу. Проводник тут же мне и объяснил, что больной-то певец и бежит к лесу. Пустился я за ним, перегнал, пересек дорогу и, соскочив с лошади, заставил вместе с собою присесть на обрубок дерева. Видит мой беглец, что я помираю со смеха, и рассказал мне простодушно, что он „валил“ (выжег) лес, за это обвинен и осужден, и думал, что я приехал его наказывать».
Из письма П. Н. Рыбникова И. И. Срезневскому
Александр Гильфердинг. Гравюра по фотографии Генриха Деньера
Из Собрания сочинений А. Гильфердинга, 1874
Открытие былин так ошеломило любителей древностей, что многие заподозрили здесь мистификацию и подлог. Сомнения развеяла экспе-диция в Олонецкую губернию, пред-принятая в 1871 годуАлександром Федоровичем Гильфердингом Александр Федорович Гильфердинг (1831-1872) — русский славяновед, фольклорист (собиратель и исследователь былин), член-корреспондент Петербургской академии наук. . Он записал свыше 300 былин (в том числе от сказителей, с которыми ранее работал Рыбников). В 1926-1928 го-дах по следам Рыбникова и Гильфердинга отправилась экспедиция братьев Соко-ловых Соколовы Борис Матвеевич (1889-1930) и Юрий Матвеевич (1889-1941) — фольк-лористы, литературоведы, издатели сбор-ников «Сказки и песни Белозерского края» (1915), «Поэзия деревни» (1926). . Им удалось записать 370 бы-лин и проследить, как изменилась севернорусская эпическая традиция за три-четыре поколения сказителей.
Рыбников П.Н. родился 6 декабря (24 ноября по старому стилю) 1831 года в
московской купеческой семье.
Он рано остался без отца, но будущий собиратель получил прекрасное гуманитарное
образование.
В 1844 году поступил в 3-ю Московскую реальную гимназию. Учился П.Н. Рыбников
все годы блестяще, несмотря на то, что с младших классов вынужден был давать
уроки в связи с материальными трудностями. Закончил гимназию в 1850 году с
серебряной медалью. С 1854 по 1858 гг. П.Н. Рыбников - студент филологического
факультета Московского университета.
В годы студенчества окончательно сформировались демократические взгляды П.Н.
Рыбникова, его научные интересы. В его квартире собиралась передовая молодежь,
чутко откликавшаяся на современные события, здесь спорили об исторических
судьбах русского народа, о смысле народности. Многие студенты, в том числе
и П.Н.Рыбников, были занесены в списки политически неблагонадежных лиц, а
потом сосланы в отдаленные губернии России.
П.Н. Рыбников был сослан в Петрозаводск и доставлен в город 3 марта 1859 года,
а в конце мая его определили в штат губернской канцелярии. Ум, образованность,
способности Рыбникова обратили на себя внимание начальства губернии. Необыкновенный
ссыльный за несколько лет дослужился до советника губернского правления и
получил некоторую свободу поездок по уездам.
Пользуясь этой возможностью, Павел Николаевич начал глубоко изучать культуру
края. Он проехал свыше двух тысяч верст от Петрозаводска через Заонежье до
границ Архангельской и Вологодской губерний, был в Пудоже и Каргополье.
Рыбников только лично записал двести былин от тридцати народных сказителей.
Одновременно он записывал сказки, песни, причитанья, поверья и многое другое.
За одну поездку в мае - июне 1860 г. Павел Николаевич записал восемьдесят
былин от крупнейших певцов.
(о том, как
работал П.Н.Рыбников на Севере см. Письма
И.И.Срезневскому)
.
«Песни, собранные П.Н. Рыбниковым» в четырех частях вышли с 1861 по 1867
гг.
Собрание былин стало известно не только в России, но и за границей. Западные
ученые назвали «Песни...» одной из крупнейших книг своего времени. Однако
открытие Рыбниковым «крупного очага былинной традиции не где-нибудь в Сибири,
а рядом со столицей» вызвало немало недоверия в научных кругах России. Последующие
поездки А.Ф.Гильфердинга блестяще подтвердили и умножили результаты Рыбникова.
П.Н. Рыбников трудился и над составлением статистических материалов. Им напечатаны
статьи о разведении льна, о рыболовстве и охоте, о состоянии губернии, о Шуньгской
ярмарке. В Петрозаводске Павел Николаевич принял самое активное участие в
организации публичной библиотеки, занимался составлением списков необходимых
книг и журналов. Читатели избрали его первым директором библиотеки.
В 1867 г. Рыбников женился на дочери местного чиновника и уехал в польский
город Калиш, куда был назначен вице-губернатором.
Умер П.Н.Рыбников в 1885 г. .
В 1825-1917 годах Карелия была регионом, куда царизм ссылал своих
политических противников. Многие из ссыльных были хорошо образованными
молодыми людьми (С.А.Раевский, А.П.Баласогло). Их краеведческие
исследования отличает высокий научный уровень, а после 1861 года –
оппозиционная направленность (С.А.Приклонский, А.С.Пругавин).
В марте 1859 года в Петрозаводск был сослан участник студенческого
движения Павел Николаевич Рыбников (1831-1885) (1). В августе того же
года он стал делопроизводителем, а с мая 1861 года – секретарем
Олонецкого губернского статистического комитета (далее ОГСК). Уже в
первые годы ссылки, длившейся до декабря 1866 года, П.Н.Рыбников проявил
себя как общественный деятель и исследователь края. В январе 1860 года
по его инициативе была создана первая в Петрозаводске публичная
библиотека. Для нее выписали революционно-демократический журнал
Н.А.Некрасова, Н.Г.Чернышевского и Н.А.Добролюбова «Современник» (причем
в двух экземплярах), либеральные журналы «Отечественные записки» (в
двух экземплярах) и «Русский вестник», сатирический журнал «Искра» и еще
18 газет и журналов на русском языке и 7 периодических изданий на
иностранных языках. Библиотекарем избрали П.Н.Рыбникова. Публичная
библиотека просуществовала до 1862 года.
Уже с 1860 года начинают появляться статьи П.Н.Рыбникова, посвященные
истории и этнографии Олонецкой губернии. Особенно его интересовали
крупнейшая в крае Шунгская ярмарка2, выращивание и обработка льна и
состояние охоты и рыболовства в Пудожском уезде3, этнография русского
населения Заонежья4, старообрядчество5 и другие проблемы6. В 1866 году
он опубликовал интересные путевые заметки, сделанные во время поездки по
Петрозаводскому и Повенецкому уездам.
Но главная заслуга П.Н.Рыбникова состояла в собирании местного
фольклора. Только в 1860-1861 годах он совершил пять больших поездок по
губернии, проехав более 1000 верст, побывал в Заонежье, Пудожском и
Каргопольском уездах. Во время этих поездок П.Н.Рыбников записал много
произведений местных сказителей и собрал в Кижах, на Пудоге и в
Каргополье более 80 былин. В 1861-1867 годах он издал четыре тома
знаменитых «Песен, собранных П.Н.Рыбниковым»7.
Находясь в ссылке П.Н.Рыбников женился на дочери крупного
петрозаводского чиновника лютеранке Анжелике-Аполлонии-Ольге
Леопольдовне фон-Штемпель8. Этот факт почему-то замалчивался всеми
советскими биографами знаменитого фольклориста.
| 155 |
Хотя хронологически П.Н.Рыбников принадлежит к ссылке второй
половины XIX века, но типологически он ближе к ссыльным николаевского
периода, стремившихся реализовать себя в ссылке через активное изучение
истории, этнографии, фольклора, культуры и быта Олонецкого края, и
создать таким образом условия для скорейшего освобождения.
Одним из направлений научной деятельности П.Н.Рыбникова в годы
петрозаводской ссылки стало его сотрудничество в Археологическим
обществом. Это одно из старейших научных обществ России (основано в 1846
году) занималось археологией. В XIX веке под термином «археология»
понималось любое «научное исследование вещественных памятников», то есть
в археологию входили изучение старинное архитектуры, палеография,
нумизматика, проведение раскопок и т. д.
Для налаживания контактов П.Н.Рыбникова с Археологическим обществом
большое значение имел тот факт, что в 1861-1863 годах в Петрозаводск
приехал для участия в проведении крестьянской реформы известный
палеограф, археограф и летописевед, Д.В.Поленов (18О6-1878) (9). В
Петрозаводске он был назначен 13 марта 1861 года, как один из крупнейших
помещиков Олонецкой губернии, непременным членом от правительства в
Олонецком губернском по крестьянским делам присутствии. До отъезда в
Петрозаводск в феврале 1861 года Д.В.Поленов был секретарем
Археологического общества. Находясь в Петрозаводске он переписывался с
известными столичными учеными, в частности с палеографом
И.И.Срезневским. Именно здесь Д.В.Поленов узнал о своем избрании
членом-корреспондентом Академии наук. Уже весной 1861 года он просил
руководство Археологического общества «о доставлении в петрозаводскую
гимназию записок общества на русском языке» и других изданий
Археологического общества. На заседании 29 апреля 1861 года
Археологическое общество приняло решение эту просьбу удовлетворить10. В
Петрозаводск Д.В.Поленов приехал со всей семьей. Его сын В.Д.Поленов
(1844-1827), впоследствии известный художник, окончил здесь гимназию, а
дочь Вера вышла замуж за преподавателя гимназии И.П.Хрущова. Весной 1863
года Д.В.Поленов вернулся в Петербург.
При содействии Д.В.Поленова П.Н.Рыбников завязал контакты с
Археологическим обществом и уже 19 января 1862 года был избран его
членом-корреспондентом11. На заседании отделения русской и славянской
археологии 3 февраля 1862 года было заслушано два сообщения
Д.В.Поленова. Во-первых, он сообщил о передаче обществу «от известного
собирателя памятников древней народной поэзии» П.Н.Рыбникова в дар 75
камней (ониксов) с изображениями Паллады, Меркурия, Энея и т. п.,
добавив, что П.Н.Рыбников, приобретая ониксы, узнал, что они найдены
были в Пудожском уезде, в Бережнодубровском погосте, на границах
Олонецкой и
| 156 |
Архангельской губерний... Отделение русской и славянской археологии
императорского Археологического общества определило: «благодарить
П.Н.Рыбникова за доставление ониксов, о значении и достоинстве которых
просить отзыва академика Стефании»12. Сообщение об этом даре сразу же
появилось в газете «Олонецкие губернские ведомости»13 (далее ОГВ).
Спустя некоторое время академик Л.Э.Стефани14 подготовил свой отзыв15. В
пересказе из газеты ОГВ он звучал так: «При первом взгляде, нельзя их
было не признать за древние резные камни – ониксы, но небольшая
внимательность тотчас открыла, что все они фальшивые, то есть литые из
стекла с античных образцов. Это последнее обстоятельство очевидно по тем
самым изображениям, которые представлены на камнях. Тут есть и Паллада,
держащая славу, и сидящий Меркурий, и лежащая статуя, известная под
именем Гермафродита, и дискоболы. Между сложными изображениями есть
Эней, несущий отца, и жертвоприношение Приапу. В числе изображений есть
Сократ, Тиверий, бюст египетский и многие другие. Замечательно еще, что в
числе их находились и дуплеты, и два изображения были даже в 3-х
экземплярах...» Академик А.Стефани не только отверг предположение об
античном происхождении находок, но попытался определить способ и время
их создания и появления в России: «Академик Л.Стефани, на рассмотрение
которого было передано означенное собрание резных камней, называет их
«стеклянными ластами, вышедшими, как показывает вся их отделка, из одной
и той же фабрики». По мнению Стефани, «ласты эти сделаны посредством
оттиска готовых материалов в неотвердевшую стеклянную массу, а не
посредством самостоятельной шлифовки стекла по данным образцам.
Оригиналами, большею частию, служили античные геммы. Остальная же часть
состояла из новейших подделок, то есть, подражаний античным образцам.
Важнейшею из найденных ласт можно считать ту, которая сделана в
подражание известного, хранящегося ныне в берлинском королевском
собрании, скарабея с изображением Тидея. Камень этот в первый раз описан
Винкельманом в 1760 году». «С одной стороны, – говорит в заключение
Л.Э.Стефани – становится ясным, что эта коллекция стеклянных ласт могла
быть сделана лишь после 1760 года. С другой стороны, принимая в
соображение, что страсть к подобным вещам, а следовательно, и торговля
ими чрезвычайно уменьшилась в начале нынешнего столетия, – можно,
кажется, безошибочно предположить, что собрание это завезено было в
Россию во второй половине прошлого века»16. Тот факт, что
Археологическое общество дважды публиковало заметки о найденных
П.Н.Рыбниковым камнях в своих «Известиях» позволяет говорить о ценности
сделанных П.Н.Рыбниковым находок, хотя эти публикации и не пролили свет
на их появлении в Олонецкой губернии.
| 157 |
Второе сообщение Д.В.Поленова, прозвучавшее на заседании
Археологического общества 3 февраля 1862 года было посвящено совместной с
П.Н.Рыбниковым поездке в известные старообрядческие монастыри Данилово и
Лекса. Поездка состоялась по инициативе губернатора А.А.Философова, но в
ее организации активное участие принял в П.Н.Рыбников. Об
обстоятельствах этой поездки Д.В.Поленов писал И.И.Срезневскому: «Наш
губернатор давно уже подзывал меня сделать с ним небольшое путешествие,
которого крайними пределами были два раскольничьих монастыря, Данилов и
Лекса, первый мужской, второй женский... Я спрашивал – есть ли там
старые книги? Мне сказали, что несмотря на все расхищения, в обоих
монастырях еще осталось значительное количество и книг, и рукописей. Им,
как я после узнал, даже сделана опись. Но опись эта была сделана не
учеными людьми... Итак, ради означенных книг я решился отправиться в
предположенный путь в свите губернатора, в числе которой находился и
Рыбников, сильно убеждавший меня ехать и осматривать книги»17.
В протоколе заседания Археологического общества об этой поездке было
сказано: «В Данилове, пишет Д.В.Поленов, мы с П.Н.Рыбниковым пошли
осматривать часовню. Нас ввели в огромную залу, задняя стена которой от
верху до низу уставлена иконами. Из них некоторые были колоссального
размера и замечательного письма. На боковых стенах протянуты полки,
тесно уставленные иконами меньшей величины. Все они более или менее
сохранили свои драгоценные украшения. В одном углу залы устроена
православная церковь... Книги и рукописи хранятся в темном чулане. Из
них наиболее замечателен пролог с надписью в конце, в которой означен
7020 (1512) год. Он содержит святцы от сентября до марта. Из русских
святых я нашел житие св. Глеба, очень короткое, под 5 сентября, а под 6
ноябрем житие Варлаама Хутынского. Из рукописей, осмотренных в Лексе,
оказалась одна харатейная, превосходно сохранившаяся, XIII века, и, как
кажется, начала его. При самом тщательном осмотре, я не только не открыл
никакого подлога, но чем более рассматривал эту рукопись, тем более
утверждаюсь в мысли о ее подлинности... Жаль, однако, что содержание ее
не русское. Она заключает в себе два жития св. Нифонта, епископа
кипрского (IV века) и Феодора Студийского»18. Таким образом, уже в
первые годы ссылки П.Н.Рыбников совершил поездку в Данилово и Лексу, что
свидетельствует о его интересе к старообрядчеству. Надо добавить, что
Д.В.Поленов забрал в Лексе и увез с собой пергаменную рукопись конца XII
– начала XIII века с житиями святых Нифонта Константинопольского и
Феодора Студийского, которую вскоре представил в Археологическое
общество19. Статья Д.В.Поленова «Житие святого Нифонта
Константинопольского» вскоре была напечатана в «Известиях второго
отделения Академии наук» (том 10, вып. 4, стр. 374-387), а сама рукопись
была передана в Московский публичный музей20.
| 158 |
В письме И.И.Срезневскому от 5 октября 1862 года П.Н.Рыбников
сообщил дополнительную информацию об этой поездке: «В 61-м году я ездил
всего месяц, сопровождая губернатора и ревизуя уездные присутственные и
полицейские места. Много ль можно было узнать при такой обстановке! А
затем ссоры провинциальных властей, как ни старался я избегать дрязгов и
замкнуться в своем семействе, отразились и на мне. В последний раз я
побывал с губернатором в Повенецком уезде и тут вытащил из хлама
церковной библиотеки харатейного «Нифонта» и передал его Д.В. Поленову. В
январе месяце всякого рода разъезды воспрещены мне»21.
Из всех приведенных свидетельств можно сделать вывод, что благодаря
совпадению интересов П.Н.Рыбникова и Д.В.Поленова в январе 1862 года
состоялась их поездка в старообрядческие монастыри Данилово и Лекса. Для
Д.В.Поленова это путешествие обернулось приобретением нескольких ценных
рукописей, отнятых у выговцев, а для П.Н.Рыбникова – губернаторским
запретом на какие-либо поездки по губернии в результате какого-то
конфликта. Несомненно, что П.Н.Рыбников, происходивший из московской
старообрядческой купеческой семьи и интересовавшийся историей
старообрядчества, хотел побывать на Выге и увидеть своими глазами
знаменитые старообрядческие монастыри уже с первых месяцев ссылки в
Петрозаводск. Но эта поездка состоялась только после появления в
Петрозаводске Д.В.Поленова.
Под влиянием Д.В.Поленова и П.Н.Рыбников увлекся собиранием старинных
рукописей. На заседании отделения русской и славянской археологии 5
января 1863 года были рассмотрены рукописи, пожертвованные в
Археологическое общество П.Н.Рыбниковым. Всего было пожертвовано 11
рукописей. В четырех рукописях были записаны произведения древнерусской
литературы («Послание Василия, архиепископа Новгородского, к тверскому
епископу Феодору» в копии 1736 года, «Сергия смиренного черноризца,
обители Пантократоровы, иже на Отоке Соловецком, на полунощной стране
сущем понта Окияна (слово) похвалное преподобным отцем в России в посте
просиявшим Евлогисон Патеро», «Преподобного отца нашего св. Палладия
мниха сказание о втором пришествии Христове и о страшном суде, и о
будущей муце и о умилении души в неделю сыропустную” в копии 1731 года и
“В той же день слово Иоанна Богослова о покое святыя владычица нашея
Богородицы и присно девы Мария»). Еще четыре рукописи представляли собой
делопроизводственные документы XVII века (книга разных сборов
Георгиевского Толвуйского погоста Вырозерской трети старосты Романа
Матвеева 1673 года, отрывок из столбца о ведании по-прежнему Толвуйской
волости на Олонце, а Николаевскому вяжицкому монастырю в управление ее
не вступаться от 22 апреля 1672 года, донесение воеводе Степану
Степановичу Корсакову о правеже и сборе денежных податей
| 159 |
в Мошенском стану 1680 года и наказ какому-то старосте о том, как
ему быть на «старощенье» 1683 года). Еще один документ заинтересовал
археографов из Археологического общества большим количеством оттиском
печатей: «Контракт, заключенный в камер-коллегии 1730 года; на одном
листе, на котором находится при надписях 15 сургучных оттисков печатей,
две из них с pierres gravees» (гравированных камней). Еще одна рукопись
представляла собой «Родословное древо царей, в котором есть уже имя
императора Павла».
Большую научную ценность имела еще одна рукопись, о которой в протоколах
Археологического общества было сказано: «Описание Каргополя и Вытегры»,
сделанное в конце XVIII столетия, в ответ на вопросы, предложенные, как
по всему видно, официальным путем, но это не помешало составителю
описания поместит некоторые любопытные сведения для истории Каргополя и
его жителей и сохранить некоторые из местных легенд». Вероятно, это было
какое-то анкетное обследование конца XVIII века. Оно содержало выписки
из ранних сочинений по истории Каргополя, в частности, «из некоторой
рукописной тетрадки». В описании была приведена популярная у краеведов
рубежа XVIII-XIX веков легенда об основании Каргополя неким князем
Вечеславом и о происхождении топонима Каргополь от «Каргино поле», то
есть поле, на котором водилось множество ворон. В описании есть также
любопытная информация о почитании в Каргополе в конце XVIII века
старинных деревянных статуй святых и о легендах, связанных с этими
статуями. К описанию была приложена проповедь, «говоренная в Каргополе в
марте месяце 1783 года по приказанию олонецкого преосвященного Виктора
против чествования подобных изваяний». Кроме того, внимание археографов
привлекло подробное описание старинных нарядов каргопольских женщин, «к
которым, видимо не благоволит автор описания». Особенно подробно и
детально обрисованы девичьи и женские головные уборы. К описанию
приложена рукопись «О пришествии преподобного отца Кирилла на
Челмогору»22. Таким образом, археографическая деятельность П.Н.Рыбникова
была весьма результативной и Археологическое общество приняло решение
передать собранные рукописи на хранение в свою библиотеку. Описание
рукописей, переданных П.Н.Рыбниковым в Археологическое общество
заинрересовало и петрозаводских краеведов. Уже после отъезда
П.Н.Рыбникова его преемник на посту секретаря ОГСК известный краевед
А.И.Иванов поместил в газете ОГВ перепечатку этого описания со своим
предисловием»23.
В конце 1862 года П.Н.Рыбников передал в Археологическое общество
собранные им старинные русские монеты: «Член-корреспондент П.Н.Рыбников
из Петрозаводска представил в дар Обществу десять серебрянных русских
княжеских и царских монет (Андрея, Иоанна, Бориса
| 160 |
Федоровича, Дмитрия Иоанновича и проч.) и одну медную и один
серебряный диргем. Монеты эти, по словам Рыбникова, приобретены от
разных крестьян Каргопольского уезда. Крестьяне держат их у себя для
счастья и неохотно расстаются с ними, будучи убеждены, что с отдачею их
переходит и счастье в другие руки». Кроме того, П.Н.Рыбников предложил
прислать в Общество хранившийся в Каргополе портрет Петра I, написанный,
«по-видимому, в царствование Петра I современным ему иконописцем»24.
Старинный портрет Петра I был доставлен П.Н.Рыбниковым в Археологическое
общество и по решению общего собрания от 18 марта 1865 года передан в
музей общества25.
На общем собрании Археологического собрания 22 октября 1864 года было
сообщено, что П.Н.Рыбников прислал в дар обществу «коллекцию древних
каменных орудий, состоящую из 10 экземпляров и собранную им в 1863-1864
годах в уездах Петрозаводском, Вытегорском, Каргопольском и Пудожском
Олонецкой губернии». В сопроводительном письме от 24 июня 1864 года
П.Н.Рыбников предположил, что эти каменные орудия могли принадлежать
«первоначальным поселенцам» Олонецкой губернии, которых местные жители
называли чудью. Он писал: «Много известно в Олонецкой губернии чудских
могил и курганов, и раскопка их повела бы к интересным результатам. Но
на это потребны некоторые средства». Рассмотреть присланные каменные
изделия общество поручило известному археологу П.И.Лерху. Он высоко
оценил присланные находки и просил общество ходатайствовать перед
П.Н.Рыбниковым о продолжении начатого им «собирания предметов каменного
века в Олонецком краю». Особое восхищение П.И.Лерха вызвал каменный
топор, о котором он писал: «Наконец, я не могу не обратить внимания
собрания на боевой топор, которым обогатился музей нашего Общества,
также вследствие стараний Павла Николаевича. Оружие это вышлифовано из
довольно твердого камня и имеет в средине отверстие для древка. С одного
конца оно имеет лезвие, на другом скульптурное украшение,
представляющее голову животного, похожую на медвежью... Если вспомнить,
что люди, оставившие после себя произведения подобные нашему олонецкому
боевому топору, не были знакомы ни с каким металлом, что при
изготовлении таких предметов они должны были пользоваться инструментами
из камня, то не трудно понять сколько у них уходило на то времени и что
для удовлетворения крайних потребностей жизни у них существовало до
некоторой степени изобилие в пище, которое им давало возможность
удовлетворять своей склонности к искусству». На заседании 22 октября
1864 года Общество приняло решение опубликовать в своих «Известиях» и
письмо П.Н.Рыбникова и записк
| 161 |
Присланные в Археологическое общество материалы вызвало такой
большой интерес П.И.Лерха, что летом 1865 года он сам приехал в
Олонецкую губернию для проведения археологических исследований и 6 июня
выступил на заседании ОГСК на тему «Об отысканиях в Олонецкой губернии
относительно так называемого каменного века». После возвращения в
Петербург П.И.Лерх продолжал переписываться с П.Н.Рыбниковым. Известно
его письмо П.Н.Рыбникову от 12 июля 1865 года в котором он отрицает
мнение о том, что местные крестьяне не могли подделывать древних
каменных орудий27.
Итак, сотрудничество с Археологическим обществом в 1862-1864 годах
привело к активизации собирательской деятельности П.Н.Рыбникова.
Собранные рукописи, монеты, каменные изделия он передавал обществу. Хотя
все пожертвования были с благодарностью приняты и вызвали интерес
петербургских ученых, П.Н.Рыбников не стал продолжать своей
собирательской деятельности, вероятно, в силу большой занятости сбором и
публикацией фольклорных материалов. Не пытался он проводить и
самостоятельных исследований в области древнерусской книжности,
нумизматики или первобытной археологии. Тем не менее, контакты
П.Н.Рыбникова с Археологическим обществом позволяют сделать вывод, что
его собирательская деятельность вызывала поддержку и одобрение одного из
ведущих научных учреждений России. Такую работу в контакте со
столичными научными центрами можно считать выходом на новый уровень
краеведческих изысканий в Петрозаводске в начале 1860-х годов.
Опыт и результаты сотрудничества П.Н.Рыбникова с Археологическим
обществом в начале 1860-х годов позволяет сделать три вывода. Во-первых,
большой вклад в изучение местной истории, археологии, этнографии,
фольклора и т. д. на севере России и в Сибири в дореволюционный период
внесли политические ссыльные. Их высокий образовательный уровень
обусловил применение им современных научных методов, что позволяет
считать их исследования не краеведением, а региональной (локальной)
историографией, археологией и т. д. Во-вторых, благоприятным фактором
для развития региональных научных исследований было существование
различных столичных научных обществ, которые объединяли усилия столичных
ученых и местных энтузиастов. И, наконец, на развитие региональных
исследований большое воздействие оказывала общественно-политическая
ситуация в стране. В период активизации общественного движения
происходила и активизации научных и краеведческих исследований на местах
(1860-е годы, начало ХХ века), а в период усиления правительственного
давления деятельности местных научных объединений обычно замирала или
заметно слабела.
| 162 |
1. Биографию П.Н.Рыбникова и библиографию работ о нем см.:
Грузинский А.Е. П.Н.Рыбников // Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. Изд.
2-е. М.1. – М., 1909. С. VII-XLIX; Яковлев Н. Рыбников Павел Николаевич
// Русский биографический словарь. Т. «Романова – Ряговский». Птг.,
1918. С.650-655; Чистов К.В. Рыбников Павел Николаевич // Славяноведение
в дореволюционной России. – М., 1979. С.296-297. Подробнее о
краеведческой деятельности П.Н.Рыбникова в годы петрозаводской ссылки
см.: Виноградов С.Н. Материалы для биографии П.Н.Рыбникова. 1.
П.Н.Рыбников в ссылке // Советский фольклор. N 2-3. – М., Л., 1936.
С.317-324; Разумова А.П. Из истории русской фольклористики.
П.Н.Рыбников. П.С.Ефименко. – М., Л., 1954. С.43-74; Разумова И.А.
П.Н.Рыбников // Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. Т.1. Петрозаводск,
1989. С.9-43; Она же. Научно-общественная деятельность П.Н.Рыбникова в
Олонецкой губернии // Вопросы истории Европейского севера. Петрозаводск,
1991. С.46-54.
2. Рыбников П.Н. Шунгская (Олонецкой губ.) крещенская ярмарка в 1860
году // Вестник промышленности. 1860. N 8. С.38-57; Он же. Шунгская
богоявленская ярмарка в 1864 году // Олонецкие губернские ведомости.
1864. N 6-9 (далее ОГВ); Он же. Шунгская богоявленская ярмарка в
1864-1865 годах // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1865 год.
Петрозаводск. 1865. Ч.2. С.149-167 (далее ПКОГ).
3. Он же. О льняной промышленности Пудожского уезда. // ОГВ. 1860. N 32
(перепечатано в «Журнале министерства народного просвещения», 1860. N
8); Он же. О разведении льна в Пудожском уезде // ПКОГ на 1864 год.
Петрозаводск. 1864. Ч.2. С.145-152; Он же. Материалы для изучения
рыболовства и охоты в Олонецкой губернии. Рыболовство в Пудожском уезде.
Охота в Пудожском уезде // ПКОГ на 1866 год. Петрозаводск. 1866. Ч.2.
С.39-68.
4. Он же. Народные поверья и суеверья в Олонецкой губернии // ПКОГ на 1864 год. Петрозаводск. 1864. Ч.2. С.191-207.
5. Он же. Из путевых заметок по Петрозаводскому и Повенецкому уездам.
Данилов и Лекса // ПКОГ на 1867 год. Петрозаводск. 1867. Ч.3. С.30-53.
6. Он же. Слова так называемого билярмского языка, употребляемого
ладвинскими стекольщиками. // ОГВ. 1866. N 8; Он же. Заметка о
Тивдийских мраморных ломках. // ОГВ. 1866. N 48.
7. Деятельность П.Н.Рыбникова как фольклориста выходит за пределы проблематики данной статьи и рассматриваться не будет.
8. Формулярный список о службе...Рыбникова // НАРК, ф.2, оп.70, д. 3/22, л.21.
9. О жизни Д.В.Поленова в Петрозаводске см.: Хрущов И.П. Очерк жизни и деятельности Д.В.Поленова. СПб., 1879. С.36-43.
| 163 |
10. Извлечение из протоколов заседаний. Общее собрание // Известия
Археологического общества. Т.3. Вып.3. СПб., 1863. С.251 (далее
“Известия АО).
11. Состав императорского Археологического общества // Известия АО. Т.5. Вып.5. СПб., 1865. С.407.
12. Извлечение из протоколов заседаний отделения русской и славянской
археологии // Известия АО. Т.4. Вып.3. СПб., 1863. С.255-256.
14. тефани Лудольф Эдуардович (1816-1887) с сентября 1850 года был
ординарным академиком Петербургской Академии наук по греческим и римским
древностям (Хартанович М.Ф. Ученое сословие России. Императорская
Академия наук во второй четверти XIX века. СПб., 1999. С.213).
15. О стеклянных пастах, найденных в Олонецкой губернии // Известия АО. Т.6. Вып.2. СПб., 1868. С.151.
16. Стеклянные пасты, найденные в Бережнодубровском погосте // ОГВ. 1867. N 10 (от 11 марта).
17. Хрущов И.П. Очерк жизни и деятельности Д.В.Поленова. С.38.
18. Извлечение из протоколов заседаний отделения русской и славянской
археологии // Известия Археологического общества. Т.4. Вып.3. СПб.,
1863. С.256-257.
19. Извлечение из протоколов заседаний отделения русской и славянской
археологии // Известия АО. Т.4. Вып.5. СПб., 1863. С.471-472.
21. Письма П.Н.Рыбникова И.И.Срезневскому // Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. Т.3. Петрозаводск, 1991. С.252-253.
22. Извлечение из протоколов заседаний отделения русской и славянской
археологии // Известия АО. Т.4. Вып.5. СПб., 1863. С.473-476.
23. Иванов А.И. Старинные акты. Описание рукописей Каргополя и Вытегры // ОГВ. 1867. N 38 (от 23 сентября).
24. Извлечение из протоколов заседаний. Общее собрание за 5 декабря 1862 года // Известия АО. Т.4. Вып.6. СПб., 1863. С.610.
25. Извлечение из протоколов заседаний. Общее собрание 18 марта 1865 года // Известия АО. Т.6. Вып.2. СПб., 1868. С.43.
26. Извлечение из протоколов заседаний. Общее собрание за 22 октября
1864 года // Известия АО. Т.6. Вып.2. СПб., 1868. С.13; О каменных
орудиях. Письма П.Н.Рыбникова и П.И.Лерха. // Там же. 1868. Т.5. Вып.6.
С.478-481.
Содержимое:
— известный собиратель былин; родился 24-го ноября 1831 г. в Москве, умер 17-го ноября 1885 г. в Калише.
Предки его были Московскими купцами-старообрядцами; отец Р. умер, когда ему было около 5 лет, оставив семью с довольно ограниченными средствами.
Это не помешало, однако, младшему из братьев, Павлу Р., получить хорошее образование, — сперва домашнее, давшее ему прекраснее знание иностранных языков, затем — в гимназии и, наконец, в Университете.
В 3-ей Московской (реальной) Гимназии, когда поступил в нее Р. в 1844 г., Директором был известный педагог П. Погорельский; преподавательский персонал насчитывал в своей среде целый ряд лиц, причастных к науке и литературе, как, напр., П. Перевлесский, В. Клоссовский, С. Шестаков, Б. Ордынский, М. Н. Капустин и, наконец, Ф. И. Буслаев (с 1841 по 1846 г.). Несмотря на материальные затруднения — по словам сестры, «ему приходилось с младших классов давать уроки», — Р. учился блестяще и кончил в 1850 г. курс гимназии с серебряной медалью.
В промежутке между 1850 г. и 1854 г. Р. совершил путешествие за границу в качестве переводчика при К. Т. Солдатенкове (указание на связи Р. с Московским старообрядчеством) и Н. П. Боткине, причем, по собственным словам его, довольно долго жил в Италии.
Поступив в 1854 г. на Филологический Факультет Московского Университета, Р. на первом же курсе успел зарекомендовать себя переводами из Тацита у проф. П. М. Леонтьева, а на втором — читал у проф. Шевырева, вместе с А. А. Котляревским, свою работу о II томе «Мертвых Душ» (Университетские отчеты 1854-1858 гг.). Другими учителями его были Шестаков, Буслаев, Бодянский.
Он слушал Кудрявцева, Соловьева, Грановского, которого застал еще на кафедре, Тихонравова.
Кончил Р. курс кандидатом в 1858 г. Не менее плодотворным в своем роде было для Р. также и то деятельное участие, какое он принимал в студенческой жизни. По словам сестры, «он часто говорил на сходках и все, время был под надзором полиции», вследствие чего, «из боязни обыска, чтобы не пугать мать», с которою жил вместе, уехал и жил то с тем, то с другим из товарищей: А. А. Козловым (известным впоследствии профессором философии Киевского Университета), М. Я. Свириденко (был потом управляющим книжного магазина Кожанчикова в Петербурге), Вл. Власьевым (держал магистерские экзамены по уголовному праву). Другими товарищами и современниками Р. по Университету были А. А. Котляревский, талантливый переводчик Рассадин, Александр и Федор Веселовские.
Из них Котляревский и Рассадин вместе с Козловым занесены были гр. А. А. Закревским в знаменитый «список подозрительных лиц 1859 г.». Но неосторожно было бы отсюда заключать о действительной партийной принадлежности всех их и Р. в том числе: правильней было бы указать вообще на свободомыслие тогдашней молодежи, питавшейся идеями передовой журналистики.
Всюду возникали кружки для совместного горячего обсуждения всевозможных вопросов современности, — преимущественно социально-политических, и философских.
Одним из таких был и кружок Козлова и Р. Последнего занимали Фейербах, Макс Штирнер, Луи Блан, Прудон, а также Гегель, Вико, и Монтескье.
Но интересы этого кружка, еще более широкие, всего лучше, может быть, определяет тот факт, что эти идейные ученики «Современника» сказались вдруг (с 1854-1855 гг.) в самых тесных личных отношениях с человеком диаметрально противоположного направления, А. С. Хомяковым.
В своем некрологе Хомякова (1860 г.) Козлов рассказал, как этот большой Московский барин и знаменитый писатель приезжал на поздние собрания безвестных студентов-«бедняков», где-нибудь «в душной мансарде», для споров о науке и философии.
Рыбникову это знакомство с Хомяковым дало очень много. В. И. Модестов, говоря о широкой образованности его, упоминает, между прочим, и о хорошем знании богословской литературы, — очевидное влияние Хомякова.
Через последнего Р. сблизился и с другими славянофилами: К. С. и И. С. Аксаковыми, Юрием Самариным (со всеми ими он потом переписывался).
В деле сближения со славянофилами немалую роль сыграла не умиравшая в Р. старообрядческая традиция и вообще органическая близость его к народу.
Говорят, в детстве нянька сказывала ему былины.
Трудно поэтому ему было не заинтересоваться, когда после смерти Петра Кирeевского, начались заботы об издании его собрания, когда появился П. И. Якушкин, а затем П. В. Шейн из Симбирской губернии со своими былинами и историческими песнями, Р. давал уроки детям Хомякова и летом 1858 г. жил в его Тульском имении Богучаровe. От него он получил рекомендацию в Черниговскую губернию к помещику Жеребцову (имение Лаврики или Лаврентьево), а вместе с тем и в Черниговские староверческие слободы — для изучения раскола и записи песен. Р. удалось сделать много записей, но результат всего этого был вполне неожиданный — арест и гибель всего собрания, сожженного вместе со всеми его бумагами г-жой Жеребцовой (французское письмо ее к матери Р.). Причиною ареста были, по совокупности, и споры Р. с Черниговским архиереем, вызвавшие неудовольствие полиции, и отсутствие паспорта, и едва ли не более всего — то «русское платье», в которое он яко бы «переряживался» при этом своем «хождении в народ». По свидетельству сестры его, Р. не для чего было специально переряживаться по той простой причине, что он вообще тогда носил это русское платье, т. е. поддевку, рубаху, высокие сапоги — согласно со своими славянофильскими устремлениями.
Несмотря на хлопоты друзей-славянофилов, прежде всего, конечно, Хомякова, через таких влиятельных лиц, как Шеншина и особенно фрейлина А. Ф. Тютчева, Р. был сослан в Олонецкую губернию.
Бдительный Герцен не преминул по этому поводу поместить в «Колоколе» (№ 51, от 1-го сентября 1859 г.) заметку, полную сарказма.
Р. прибыл в Петрозаводск, вероятно, к началу весны 1859 г. и 10-го июня уже был записан в число канцелярских служителей Канцелярии начальника губернии.
Местная интеллигенция, сплошь чиновничья, встретила его с недоверием и страхом, но то был только первый момент.
Очень скоро положение Р. вполне определилось и упрочилось, как самое благоприятное и в служебном, и в общественном отношении — благодаря, конечно, прежде всего ему самому, его уму и образованию, его живой и яркой личности.
По примеру Герцена и Салтыкова он очень быстро стал повышаться по службе: 30-го ноября того же 1859 г. Р. был уже делопроизводителем Губернского Комитета; в 1860 г. — младшим помощником Правителя Канцелярии губернатора; в 1861 г. — секретарем Статистического Комитета и младшим чиновником особых поручений; в 1862 г. — старшим чиновником особых поручений; в 1863 г. советником Губернского Правления.
Начальство у него было хорошее, все три губернатора: Н. П. Волков, еще в 1858 г. подавший правительству проект эмансипации;
А. А. Философов (недолго);
Ю. К. Арсеньев (1862-1870), сын К. И. Арсеньева, профессора Петербургского Университета, пострадавшего некогда вместе с Галичем и Раупахом.
С другой стороны, и среди местной интеллигенции нашелся целый ряд лиц, с которыми Р. не замедлил войти в самое живое общение на той или иной почве: член-корреспондент Академии Наук Д. В. Поленов;
Е. В. Барсов;
В. И. Модестов, — тогда учитель Гимназии, впоследствии известный профессор классической филологии;
И. П. Хрущов, также учитель и также потом профессор (в Киеве); сослуживец Р. — А. В. де Сен-Лоран (сохранились интересные письма к нему Р.); К. Петров, работавший вместе с Р. в Петрозаводском Статистическом Комитете.
С некоторыми из них, — напр., с Модестовым, Р. связали узы тесной дружбы, Целые вечера и даже ночи проводили они в разговорах, причем Р., по словам Модестова, постоянно обнаруживал самые широкие познания в истории философии (особенно Гегеля), экономике («левые» учения Франции и Германии), древней классической литературе, приводившие «в изумление» классика Модестова.
Неизменный интерес Р. к народной жизни во всех ее проявлениях осмыслил его официальные занятия по должности статистика.
Он деятельно работал над собиранием всевозможных сведений о практических потребностях местной жизни. Эти труды его, часто довольно обширных размеров, появлялись в «Олонецких Губернских Ведомостях», затем в «Памятных книжках Олонецкой губернии». Статистической, но уже неофициальной явилась работа его по составлению в 1864 г. таблиц сравнительного спроса в губернии на журналы и газеты и на игральные карты. Отсюда был прямой переход к таким культурно-просветительным начинаниям среди местного населения, как организация и открытие, в январе 1860 г., городской Публичной Библиотеки.
Тот факт, что Р. был избран ее библиотекарем, самый подбор газет и журналов указывают на то, что Р. должен был принимать во всем этом самое живое участие.
Не имея солидной поддержки, Библиотека просуществовала только до 1862 г. Но в 1865 г. Р. вновь принялся за аналогичное дело — снабжение книгами библиотеки Уездного Училища, после того, как в нее получили доступ частные лица и жертвовали в нее журналы и газеты.
Любопытно известие о выступлении Р., в марте 1866 г., в качестве защитника на первом в крае уголовном процессе после введения судебной реформы.
Защита оказалась блестящей, — и подсудимый, которому угрожала смертная казнь, был оправдан.
Главной работой Р., сделавшей известным его имя, было собирание памятников народной словесности и старины.
Здесь после былин нужно упомянуть также и духовных стихах, собранных Р. в большом количестве и переданных им П. А. Бессонову (вошли и его сборник «Калики Перехожие»), о поступившей от него в Археологическое Общество коллекции каменных орудий, старинных стеклянных отливок — копий с античных ониксов, — а также монет и рукописей.
Другая партия рукописей была передана им П. А. Бессонову и содержала, как говорят, замечательный по полноте экземпляр Киево-Печерского Патерика.
Обращаясь к собранию былин Р., должно отметить, что здесь Р. по известной степени примкнул к традиции, существовавшей уже до него в Олонецкой губернии.
Так, собирал былины начальник Олонецких горных заводов Н. Ф. Бутенев, и собрание это, по словам самого Р., было «значительным». Есть сведения также о другом собрании ссыльного чиновника-петрашевца, А. П. Болассоглу, поступившем затем в распоряжение учителя гимназии Ф. И. Дозе. Из собрания Болассоглу были напечатаны всего одна-две старины в «Олонецких Губернских Ведомостях» за 1856-1857 гг. (вошли в собрание Р.). Собрание Бутенева поступило к самому Р., который и начал печатание его в «Олонецких Губернских Ведомостях» за 1859 г. Но у Р. мы находим только пять былин, полученных «от Н. Ф. Бутенева». Получены Р. еще былины: от чиновника Шкалина три, от Обручева — четыре, от Миролюбова — две и от Прозоровского — одна. Остальные чужие записи в его сборнике сделаны уже по его инициативе и заказу (большей частью — волостными писарями).
Этнографические поездки Р. совпадали обыкновенно со служебными. «В первые два путешествия», писал Р. 11-го апреля 1861 г. П. А. Бессонову: «выдалось у меня пять свободных дней; в это время я записал бытовые песни, заплачки, свадебные песни и духовные стихи, собрал разные рукописные материалы» (январь и март 1860 г.). «В третью поездку, в два с небольшим месяца записал более осьмидесяти былин, а должен был, между тем, возиться в сельских волостных правлениях со становыми и исправниками» (май — июнь 1860); «и, наконец, в четвертую поездку в один день записал последние былины» (январь 1861 г.). Р. упоминает еще о пятой своей поездке.
Кроме этих пяти, биограф (А. Е. Грузинский) насчитывает за период 1861-1866 гг. еще 12-13 поездок, — как за новым материалом, так равно и для проверки ранее полученного.
Очевидцы (В. И. Модестов) свидетельствуют, с какою тщательностью производилась Р. эта проверка, до мельчайших подробностей в отношении как языка, так и содержания, — проверка по несколько раз и притом у того же самого сказителя, у которого старина была впервые записана.
Та же самая былина в передаче другого певца ставилась всегда отдельно, с сохранением всех ее индивидуальных особенностей, языка (произношения) и содержания (мотива).
В составе его сборника 200 с лишком былин могут быть «отнесены сколько-нибудь определенно к селению или лицу». Точные указания места жительства и имени имеются относительно 29 певцов… За указанными 29 певцами идет еще 9 лиц, не носящих имени, но обозначенных, помимо места, какими-нибудь личными приметами, вроде: «Калика из д. Красные Ляги», «90-летний старик из Колодозера», «Шальский лодочник»… Все это обусловило высокое научное достоинство его собрания, явившегося по тому времени настоящим откровением (Пыпин, О. Миллер).
Впечатление от І тома было настолько сильно, что ученый мир не хотел даже верить, и акад. Срезневский, прежде чем дать свой отзыв, почел нужным справиться на месте у Д. В. Поленова и В. И. Модестова, включив затем их сообщения в свою рецензию.
Позднее Авг. Шлейхер приветствовал сборник «как одну из самых важнейших книг новейшего времени, которая открывает читателю новый, до сих пор не знакомый свет». Сохранилось два письма его к Р., который посылал Шлейхеру свои сборники по мере их выхода с 1861 по 1867 г. Первые два тома его были редактированы П. А. Бессоновым, третий — самим Р., четвертый — О. Ф. Миллером.
Последнему Р. принужден был поручить редакцию потому, что сам к тому времени переведен был (1-го сентября 1866 г.) на должность Калишского вице-губернатора, в каковой и оставался без всякого дальнейшего движения до самой своей смерти, последовавшей 17-го ноября 1885 г. Если никто не ставил в вину Салтыкову его вице-губернаторства, то таковое Рыбникова справедливо считается компромиссом ввиду того ярко обрусительного характера, какой приняла политика Русского правительства по отношению к Польше после Милютина и князя Черкасского.
В бумагах Р. сохранились две статьи его по Польскому вопросу, вполне готовые к печати.
Если сказать, что в них положение не только австрийских, но даже прусских поляков признается куда более благоприятным по сравнению с поляками русскими, то вряд ли нужно будет объяснять, почему статьи эти так и не увидели света за подписью вице-губернатора Рыбникова.
Очевидно, мы имеем здесь дело с противоречием, достаточно мучительным, между внутренним убеждением и поступками человека.
На известное обострение моральных запросов указывает, по-видимому, и интерес Р. в последние годы жизни к Л. Н. Толстому.
Он добывал и читал появлявшиеся тогда за границей произведения Толстого, как «Исповедь» и «Изложение Евангелия». В его доме молодой М. С. Громека читал по частям свою книгу об «Анне Карениной». Наконец, и сам Р. пробовал писать как о художественных произведениях Толстого («Война и Мир» и «Анна Каренина»), так и о религиозно-философских («Изложение Евангелия»); в его бумагах находим черновики статьи и письма к Л. Толстому.
Сохранившиеся письма к Рыбникову О. Ф. Миллера и Ф. И. Буслаева указывают, что и будучи оторван от научной работы, Р. не порывал дружеских связей со своими учителями.
Он состоял действительным членом Общества Любителей Российской Словесности при Московском Университете (избран 17-го октября 1861 г., по предложению И. С. Аксакова), Имп. Русского Географического Общества и членом-сотрудником Имп. Археологического Общества.
Труды Р.: «Былины, песни и духовные стихи» («Олонецкие Губернские Вeдом.» 1859 г., №№ 30, 32, 34, 37, 39, 42, 43-45; здесь старины: о Добрыне Никитиче, о трех богатырях, о Дюкe Степановиче, о Настасье королевне Политовской; стихи: о Егории Храбром, о Борисе и Глебе); «Былины, песни и духовные стихи» (там же, 1860 г., №№ 17, 33, 35, 39 и 47; здесь былины: о Василии Игнатьевиче; о двух братьях, двух Ливиках и кн. Романе Дмитриевиче; о Лжедимитрии; о добром молодце неудачливом; стихи о чуде святителя Николая); «О льняной промышленности Пудожского уезда» (там же 1860 г., № 32; перепечатано в «Журн. Мин. Вн. Дел» 1860 г., кн. 8); «Шунгская в Олонецкой губернии крещенская ярмарка («Вестник промышленности» 1860 г., кн. 8); «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым», ч. I: Старины и побывальщины (M. 1861 г., 488 стр.); ч. II: Народные былины, старины и побывальщины (М. 1862 г., 354 стр.); ч. III: Народные былины, старины, побывальщины и пeсни (Петрозаводск, 1864 г., 460 стр.); ч. IV: Былины, побывальщины, старины и былевые песни (СПб. 1867 г., 299 стр.). Издание удостоено было от Академии Наук Демидовской награды; «Описание рукописей, доставленных в Имп Арх. Общество», («Изв. Имп. Арх. Общества» 1862 г., т. IV, вып. 5); «Ониксы, найденные в Олонецкой губ.» («Олон. Губ. Вeдом.» 1862 г., № 8); «Заметки с дороги» (там же, 1862, №№ 43-45, 48-49. Перепечатано в Дне» 1862 г., №№ 47, 50 и 52; 1863 г., № 4); «Нашествие татар», былина («День» 1863 г., № 11); Былина о Хотенe Блудовичe» («Олон. Губ. Вeд.» 1863 г., № 10); «Былина о кн. Владимире (там же, № 11); «Варианта Новгородской летописи» (там же, №№ 37-42); «Иван Гостиный сын», былина (там же, № 43); «Царь Алексей Михайлович», былина (там же, № 44; перепечатано в «Смол. Губ. Вeд.» 1864 г., № 1); «О начале града Москвы», из Новгородской летописи («Олон. Губ. Вeд.» 1863 г., № 45; перепечат. в «Памятной книжке Олонецкой губернии на 1863 г.», ч. II); «Бой Ильи с сыном», былина («Олон. Губ. Вeд.» 1863 г., № 46); «Шунгская Богоявленная ярмарка в 1864 г. (там же, 1804 г., №№ 6-9); «Сборник слов, употребляемых в Олонецкой губ.» («Этнографич.
Сборник», над. Имп. Русск. Геогр. Обществом, 1804 г., в. VI); «О каменных орудиях» («Известия Имп. Археол.
Общества» 1864 г., т. V, в. 6); «Народные поверья и суеверья в Олонецкой губернии.
Заонежские поверья». («Памятная книжка Олонецкой губ.» 1864 г., отд. II, стр. 191); «О разведении льна в Пудожском уезде» (там же, отд. II., стр. 145); «Народные легенды о водяниках» («Олон. Губ. Вeд.» 1865 г., № 9); «Об особенностях Олонецкого подрeчия. Произношение.
Словообразование.
Словопроизношение» («Памятная книжка Олонецкой губернии» на 1865 г., отд. II, стр. 105): «Статистические таблицы о состоянии Олонецкой губернии в 1863 г.» (там же, стр. 3); «Шунгская Богоявленская ярмарка в 1843-65 гг.» (там же, отд. II, стр. 140); «Слова так называемого билямского языка, употребляемого Ладвинскими стекольщиками» («Олон. Губ. Вeд.» 1866 г., № 8); «О Петрозаводском и Повенецком уездах.
Данилов и Лекса» (там же, №№ 26, 27, 35; перепечатано в «Памятной книжке Олонецкой губернии» на 1867 г.); «О Тивдийских мраморных ломках» (там же. № 48); «Этнографические заметки о Заонежанах» (вероятно, Р.) — «Памятная книжка Олонецкой губернии 1866 г.», отд. II, стр. 3); «Былины об Илье Муромце, Иване Гостинном сыне, Кострюке, наезде литовцев на Москву.
Пудожские свадебные заплачки» (там же, отд. II, стр. 71-94); «Петрозаводские северные вечера» Баландина, напечатанные Р. («Олон. Губ. Вед.» 1866 г.); «Старинные акты, доставленные П. Н. Рыбниковым в Имп. Археологическое Общество («Олон. Губ. Вед.» 1867 г., № 38), «Ониксы, найденные в Олон. губ.» (там же, № 10); «Песни, собранные П. H. Р.», изд. 2-е, под ред. А. Е. Грузинского, с портретом, биографией и указателем, М. 1909-1911 гг., СП+512, V+727, VІ+432 стр. А. Герцен в «Колоколе» 1859 г., 1 сент., № 51; И. И. Срезневский — в «Известиях 2 Отд. Акад. Наук», т. X, 1863 г.; Статья о сборнике Р. — «Олон. Губ. Вед.» 1867 г., № 47; Некрологи: Отчет Имп. Русского Географ.
Общ. на 1885 г. (В. Модестова); «Новости» 1885 г., № 354 (его же); «Новое Время» 1885 г., 2 декабря; «Журнал Министерства Народного Просвещения» 1885 г., ССХIII, кн. 12; отд. IV, стр. 217-221; «Церковно-Общественный Вестник» 1885 г., № 106; «Библиограф» 1880 г., № 6-7, стр. 99-100; «Исторический Вестник» 1886 г., кн. І, стр. 256-57; «Новь» 1886 г., кн. 4, стр. 269; «Северный Вестник» 1886 г., кн. 3, отд. II, стр. 73-93; 1887 г., кн. 4, отд. II, стр. 82-86; «Новь» 1888 г., кн. 7, стр. 222 (с портретом); «Беседы в Обществе Любителей Российской Словесности», I, прил., стр. 3; Словарь членов Общества Любителей Российской Словесности», стр. 244; Д. Д. Языков, «Обзор жизни и трудов покойных русских писателей», в. V и дополнения при вып. VII и XII; А. Н. Пыпин, «История русской этнографии», т. І, стр. 34, 226; т. II, стр. 48, 61-64, 68, 82, 105, 136, 221-224, 229, 231, 240-41, 245, 311, 326, 346; т. III, стр. 104, 457; С. Приклонский, «Судьба губернских статистиков» — «Сев. Вестн.» 1886 г., т. 3, отд. І, стр. 73-93; К. Петров, «Провинциальные статистики и писатели» — «Сев. Вестн.» 1887 г., т. 4, отд. II, стр. 82-86; M. С — ский, Эпизод из истории нашего народоведения — «Труд» 1890 г., т. VI, стр. 153-167; Энциклоп.
Словарь Брокгауза-Ефрона, т. XXVII, 1899 г.; Л. Пантелеев, «Из воспоминаний прошлого», т. I, стр. 263; И. А. Шляпкин, «П. Н. Рыбников и новое издание его сборника». (С приложением новых материалов: список трудов.
Р., письма его к О. Ф. Миллеру и Д. Е. Кожанчикову, письма к О. Ф. Миллеру Е. В. Барсова и А. А. Котляревского) — «Журн. Мин. Нар. Пр.» 1912 г., № 6, стр. 305-321. Н. Яковлев. {Половцов} Рыбников, Павел Николаевич (1832-1885) — этнограф.
Окончив курс в московском университете по историко-филологическому факультету, он отправился собирать народные песни и сказания в Черниговскую губернию; вследствие сношений с тамошним старообрядческим купечеством, был арестован и в 1859 г. административным порядком сослан в Петрозаводск.
В 1861 г. занял должность секретаря олонецкого губернского статистического комитета; впоследствии был вице-губернатором в Калише.
В Олонецкой губернии Р. разыскал целый ряд певцов, знавших множество эпических сказаний (Леонтий Богданов, Козьма Романов, Рябинин, Щеголенков, Никифор Прохоров и др.). Собранные им былины первоначально появились в «Олонецких Губернских Ведомостях» (1859-60 гг.), а затем и отдельным изданием (1861-67). До Р. русская этнография знала в области былин только Киршу Данилова и немногие пьесы в «Памятниках великорусского наречия»; думали, что найти былины можно только где-нибудь в Сибири — и когда огромный запас их был отыскан недалеко от Петербурга, то первым впечатлением ученого мира было изумление и даже недоверие, тем более, что Р. лишь в 3-м томе (Петрозаводск, 1864) подробно рассказал о своих странствиях по Олонецкому краю, о том, как был открыт им былинный эпос, как разыскивал он певцов, которых перечислил поименно, с указанием их местожительства и пр. И после этого оставалась, по-видимому, еще тень сомнения, пока поездка Гильфердинга не подтвердила существование народнопоэтических богатств Олонецкого края. Другие труды Р.: «О льняной промышленности Пудожского уезда» («Журнал Мин. Внутренних Дел», 1860 г., кн. 8), «Описание рукописей, доставленных в Императорское Археологическое Общество» («Известия» этого общества, 1862 г., т. IV), «О каменных орудиях» (там же, 1864 г., т. V), «Заметки с дороги» («Олонецкие Губернские Ведомости», 1862 г., №№ 43-45 и 48-49), «Сборник слов, употребляемых в Олонецкой губернии» («Этнографический Сборник, изд. Имп. Русским Географическим Обществом», 1864 г., вып. VI). {Брокгауз} Рыбников, Павел Николаевич д. с. с., вице-губерн. в Калише; собиратель этнографических и статистических сведений и народных песен; † 17 ноября 1885 г., на 52 г. жизни. {Половцов}